Кустодиев Борис Михайлович (1878-1927)

Выходец из семьи преподавателя духовной семинарии. Для его становления как художника наибольшее значение имели уроки И. Е. Репина в петербургской Академии художеств, где он учился в 1896-1903. Был членом объединений «Мир искусства» и «Союз русских художников».

Первые опыты

Репин сделал молодого мастера одним из соавторов своей картины «Заседание Государственного Совета» (1901-03, Русский музей). Сотрудничество вылилось в настоящее соперничество, поскольку Кустодиев, являя раннюю зрелость таланта, создавал удивительно живые импрессионистические портретные этюды, почти не отличимые от репинских. Продемонстрировал замечательное мастерство портретиста и в самостоятельных своих портретах-картинах начала века, элегантных и экспрессивных («И. Я. Билибин», 1901, там же; «Семья Поленовых», 1905, Историко-художественный музей, Вена). Позднее (с 1908) увлеченно работал и в скульптурном (тоже импрессионистическом по манере) портрете, создав — в пластилине, гипсе, которые затем часто переводились в мрамор, — целую галерею портретных бюстов известных деятелей культуры (М. В. Добужинского, В. Э. Мейерхольда, А. М. Ремизова, Ф. Сологуба и т. д.).Ранний интерес к национальному быту и истории отнюдь не сочетался у Кустодиева с консервативным охранительством. В своих политических симпатиях он был либералом, сочувствующим революции, что особенно ярко и зло проявилось в его антиправительственных карикатурах 1905-06 гг.

Русская провинция в картинах Кустодиева

Жил преимущественно в Петербурге и Москве, постоянно наезжая в живописные уголки русской провинции. Особое впечатление всегда оказывали на художника города и села Верхней Волги — Кострома, Кинешма, Романов-Борисоглебск (Тутаев), Нижний Новгород и др. Здесь зарождались его прославленные образы крестьянского, мещанского, купеческого быта, «ярмарки», «масленицы», «деревенские праздники», которые складывались в большие серии картин маслом, гуашей и акварелей, где художник многократно варьировал исходный мотив — с неизменно красочным, пестрым, мажорным, колористически близким народному искусству эффектом. Мастер пишет также жанровые портреты-типажи, где фигуры предстают олицетворениями русской провинции как таковой («Купчиха», 1915; «Купчиха за чаем», 1918; оба — Русский музей), окружает живой жанрово-пейзажной средой и собственно портретных персонажей («Ф. И. Шаляпин», 1922, там же).

С годами в его композициях нарастает иронически-театральное начало, крепнет общее чувство идиллической, либо чуть печальной и ностальгической, ирреальности («все мои картины — сплошная иллюзия», — говорил сам мастер). Поэтому сценография как таковая (оформление «Блохи» Е. И. Замятина во 2-м МХАТе, 1925, и др. спектакли, в том числе по пьесам А. Н. Островского) предстает естественным продолжением его станковых работ. Тяжелая болезнь приковывает Кустодиева с 1916 к инвалидному креслу, но он продолжает работать чрезвычайно активно и самобытно. Мотивы радостного обновления доминируют в его картинах с новой, революционной тематикой («Большевик», 1920, Третьяковская галерея; «Праздник II конгресса Коминтерна на площади Урицкого», 1921, Русский музей). Он создает агитационную графику в духе народного лубка, часто выступает как художник книги, суммируя свою старорусскую иконографию в книжке «Русь» (с текстом Е. И. Замятина; 1923) и др. циклах, продолжает работать и как скульптор (модели для фарфоровых статуэток). Характерные для ряда его образов эротические ноты, добродушные («Русская Венера», Нижегородский государственный художественный музей, 1924-26) или более драматичные («Купчиха и домовой», 1922, частное собрание, Санкт-Петербург), достигают предельной откровенности в неопубликованных рисунках к «Леди Макбет Мценского уезда» Н. С. Лескова [частное собрание, Москва; опубликованные же иллюстрации (1923) составляют один из самых интересных и ярких книжных циклов художника].